Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пустыня, часть I

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Bleach
Название: Пустыня
Персонажи: Ннойтора Джируга, Тесла Линдокруз.
Рейтинг: R
Жанр: слэш
Пейринг: Ннойтора/Тесла
Статус: в процессе написания; часть первая

Посреди безжизненных песков великой пустыни Лас-Ночес не казался чужеродным элементом. Белокаменные стены словно продолжали пески. Так вздыбливаются льды, нарушая безбрежную гладь, чтобы застыть навсегда изломанными линиями. Между бескрайними льдами севера и великой пустыней различия были не особо значительны, а ночью – так особенно. Днём пустыня дышала жаром, опаляла, а миллиарды песчинок, подхваченные внезапным порывом ветра, тёрлись о кожу – неприятно, делая её грубей и закалённей. Ночью становилось холодно, так холодно, что немногочисленные обитатели пустыни либо закапывались поглубже в песок, либо проводили ночь в погоне за добычей, согреваясь от движений… либо жались друг к дружке, без особого, правда, успеха пытаясь греться. К слову, разделение на день и ночь здесь было условно – ведь солнца нет, только слепое белое яблоко луны – и смена суток определялась исключительно температурой.
Так и сейчас, в лицо ему дохнул холодный порыв ветра, вплетаясь своими невидимыми пальцами в длинные чёрные пряди. Ннойтора Джируга – пятый, это не так много, но и не так мало, верно? – прикрыл единственный глаз, наслаждаясь прикосновениями. Плюсов в том, чтобы стать арранкаром было определённо больше, чем минусов, и вот одним из таких плюсов была кожа. Спроси Заэля о её свойствах и тот с упоением учителя, нашедшего, наконец, благодарного слушателя, перечислит сто пятьдесят фактов или, может больше, но первым будет «кожа – самый большой орган». Джируге всегда казалось, что это – кишки, но нет так нет, Заэлю видней. Маски пустых чувствительны – что странно, ведь это кость – но не настолько. Разве что сколешь край, ненароком, тогда да: от боли и жить не хочется. Но кожа… она чувствует всё, даже полутона. Глядя на Мать-Пустыню, как мысленно величал её Квинта, он думал о том, что пески – это тоже кожа. И каждый раз, когда очередной безымянный адъюкас оставляет на них цепочки своих следов, Пустыня чувствует.
- Ннойтора-сама.
Он давно почувствовал Теслу, но в Тесле то и хорошо, что он умеет понимать настроение своего эспады. Конечно, даже и дебил бы выучился за такой срок, но надо отдать собственной фракции должное – дебилом тот не был. В конце концов, из Джируги учитель отвратительный, учиться на ошибках под его руководством занятие безнадёжное и болезненное, но нет, Тесла выдерживал раз за разом. Как кузнец всё бьёт молотом по стали, придавая ей нужный вид, так и Джируга выковал себе фрасьона. Он знал, что за его спиной Теслой восхищаются – вежливый, исполнительный, предупредительный и тихий, знал, что Теслу жалеют. И что не понимают – тоже знал.
- Вас желал видеть Владыка, - и снова, какой чудесный фрасьон! Только Тесла умеет произнести фразу с такой интонацией, что кажется, будто бывший шинигами, взгромоздившийся на трон, просит его прийти, а не приказывает. Будто Ннойтора сделает ему огромное одолжение, если придёт.
Все эти фокусы Теслы он знал, помнил, и по-своему ценил, не воспринимая, однако, подачкой на стол собственного самолюбия. Отношение Квинты к Айзену было простым до невозможной степени, как сказал бы Заэль, бинарная логика – либо да, либо нет. В случае Ннойторы, определённо, да. Айзен умел то, чего не умел сам Джируга, а именно – заставить идти за собой, причём, бежать вприпрыжку, весело обсуждая на бегу, как лучше отдать жизнь за Владыку, чтобы тому понравилось. Действие Айзеновской харизмы Ннойтора наблюдал не раз, но на Джиругу подействовала не она, а спокойное осознание, даже, скорей, приятие того факта, что Айзен – сильнее. Конечно, пятый номер в Эспаде оставлял ещё четыре фигуры перед ним, их, тех, кто сильней, но это была другая вариация силы. История с Одершванк доказала одну очень простую теорию Ннойторы – всегда есть куда расти. Нелл была объективно сильней, чем он, но немного хитрости, чуть-чуть дипломатии, и вот – мерзкая сучка, вызывавшая у него лютую ненависть одним фактом своего существования, глотнула немного песка. Или много, он не знал. Нелл перестала существовать для него ровно в тот миг, когда неуклюже поприветствовала песок под белокаменными сводами Лас-Ночес.
Сейчас Ннойтора занимал пятое место по силе, но со спокойной уверенностью фанатика считал, что явление это – временное. Потому что те четверо, что стояли перед ним, сдались. Улькиорру он не воспринимал серьёзным противником от слова совсем. Да, Куатро превосходил его по силе, но он закончил развиваться, сменяв стремление вперёд на шоры на глаза. Шорами этими был Айзен, или «Айзен-сама», как произносил с чувством и придыханием Шиффер. Дальше шла Халлибел. Вот на ней задумчивый взгляд единственного глаза Квинты задерживался дольше, чем на других. Тёмная лошадка, вроде бы и на виду, но чёрт её знает, что у этой женщины на уме. К слову, Халлибел была единственной представительницей противоположного пола, которую Ннойтора называл «женщиной». Все остальные делились на две категории. Бабы – те, у кого в голове то ли ветер гуляет, то ли мысли, как тараканы, расплодились и мешаются, мешаются. И самки – такие служили для известных целей, однако их услугами Ннойтора никогда не пользовался. После Шиффера шёл Барраган, тут Джируга тоже особой проблемы не видел. Король Пустыни, как он сам себя величал, давно уже сдал. Окружил себя преданными шутами, забыл о том, что Король может быть только один, да склонил голову перед Айзеном, принимая его предложение, как договор, хотя даже дураку становилось ясно, что это был ультиматум. Квинта вполне так утвердился на его счёт – сначала он вырежет всю фракцию Баррагана, а потом и его самого. Чисто из уважения к сединам. Не должны подданные видеть, как погибает Король. Последним в его списке был Старк, но тут для Квинты тоже вопросов не существовало. Старк впал в уныние, а оно, как известно, грех. Откуда ему это известно – про грех – Джируга не знал, но интуиции своей доверял. Рано или поздно, но Квинта станет первым. Рано или поздно.
Айзен был другим. Сравнивать его с эспадой всё равно, что ставить на одну доску слона и букашку. Айзен был не просто сильней, он был на совершенно ином уровне. Именно поэтому Ннойтора и последовал за ним и продолжал следовать до сих пор. Конечно, новые силы, способности, собственные покои в Лас-Ночес и всё подобное были приятными дополнениями, но лишь дополнениями.
- Только меня? Других эспад на аудиенцию не приглашали? – насмешливо сощурился Квинта. Тесла этого, конечно, не увидел, стоя позади, но услышал в голосе. А вы говорите – глаза. Вполне можно и без них обойтись.
- Нет, Ннойтора-сама.
- Видимо, я – любимчик, - хриплый смех Джируги пустил лёгкую улыбку и на губы Теслы.
Он подошёл ближе, встав по правую руку от Квинты, хотя правила этикета требовали вставать слева. Но Джируга терпеть не мог, когда к нему приближались со слепой стороны. Это Тесла запомнил в процессе «обучения», это и ещё целую тысячу других правил, составляющих основу его существования. – Пойдёшь со мной.
- Ннойтора-сама, Владыка настаивал на личном разговоре, - вопреки устоявшемуся мнению, Тесла мог возражать приказам Ннойторы. Не был он послушным болванчиком без собственной воли, такого рядом с собой Джируга не потерпел бы. Конечно, каждое возражение имело собственную цену. Вот и сейчас.
Мелодично звякнули браслеты и костлявые пальцы Квинты впились в его подбородок, но Тесла с лёгкостью удержался от болезненного вздоха, когда Джируга вздёрнул его лицо, заставляя смотреть себе в глаза. Окружённый тонкой серой радужкой, чёрный зрачок не уменьшился до размеров точки, а, значит, это не бешенство.
- Напомни мне, кому ты служишь, Тесла, - он не рычал. Наоборот, голос звучал сухо и холодно. Совсем как тысячи песчинок, которые царапают кожу при пыльной буре в пустыне, подумал Тесла. – Владыке или мне?
- Вам, Ннойтора-сама, - искренне ответил Тесла, хотя говорить, пока худые пальцы удерживают лицо в таком положении было, мягко говоря, неудобно.
Тысячу лет Ннойтора изучал взглядом лицо своего верного последователя. Изредка, конечно, приходилось напоминать, за кем тот следует, но исключительно для проформы. Потому что Тесла мог ошибаться только на словах. На деле же… легче ожидать, что собственная рука попробует удушить во сне, чем бунта Теслы. Это неправда, что Тесла боится его – слухи пускают те, кто наблюдают за их отношениями со стороны. Дураки.
- Можно, - наконец, суховато вынес свой вердикт Джируга и просиявший Тесла тут же потянулся к нему, прижался губами к обветренным губам Ннойторы. Тот не ответил, он редко когда отвечал и, конечно же, не обнял.
Наконец, Квинта отстранился. Ничего не сказал, даже не хмыкнул. В конце концов, у него и самого заморочек воз и маленькая тележка. Почему бы не спустить одну-единственную заморочку Теслы?
- А теперь пошли к Владыке.
Их шаги эхом отдавались под сводами Лас-Ночес, и Тесла, как всегда, шёл на шаг позади Квинты. Справа.

@темы: моё, творчество, Bleach

---

Желания

Фэндом: Final Fantasy VII
Автор: Herr Fuchs
Название: : Желания
Персонажи: Руфус ШинРа, Лазард Дезерикус, эпизодически Анджил Хьюли, Холландер.
Пейринг: Руфус ШинРа/Лазард Дезерикус
Жанр: слеш
Рейтинг: PG-13

Когда человек остаётся наедине с самим собой, приходит время для его демонов. Для того чтобы скинуть все маски, которые мы зачастую надеваем на публику. Наедине с самим собой не нужно держать марку, соответствовать образу или выдуманному стилю. Не нужно производить впечатление…
Можно расслабиться и отдаться во власть необузданных желаний.

Как говорил великий и несуществующий Ганнибал Лектер – мы вожделеем то, что видим каждый день. Юный Руфус ШинРа был совершенно с этим утверждением согласен. Разве не логично это? Каждый день он видел в зеркале собственное отражение – синие глаза, светлые волосы, бледная кожа, которую он считал, не скромничая, аристократическим признаком… Каждый день он со спокойной убеждённостью признавал своё совершенство – принимая этот непреложный факт с той же естественностью, с какой он признавал, что земля круглая.
А потом он увидел Лазарда Дезерикуса... словно себя.
Похожий на Руфуса почти до болезненности, он был совсем другим. Их внешнее сходство, как позже выяснил молодой человек, являлось причиной родства – это стало для юного ШинРа откровением. Он привык считать себя единственным наследником «престола». Конечно, тот факт, что Артур не спешил признавать сына – старшего сына! – играл Руфусу только на руку, устраняя ненужного конкурента на пути к будущему Президентскому креслу, но всё же, всё же…

Лазард Дезерикус был человеком очень спокойным и уравновешенным, порой казалось, что почти безмятежным. Некоторые, вроде Хайдиггера, считали его для должности своей неподходящим кандидатом, принимая его умиротворённость за мягкотелость и слабоволие. Но это было не так, и Директор Дезерикус не раз доказывал сомневающимся свою полную и безоговорочную компетентность. Умение с вежливым достоинством держаться среди представителей высших эшелонов власти этот человек сочетал с дружелюбием по отношению к нижестоящим чинам, ни с кем не позволяя себе переступить правил вежливости и хорошего тона.
Разумеется, некоторые из его собственных подчинённых могли считать молодого человека, мягко говоря, не самым удачным кандидатом на роль Директора, но более спокойные и рассудительные люди, к числу которых относились такие известные и почти что легендарные личности, как, например, Анджил Хьюли, относились к Лазарду с теплотой и уважением.
И Руфуса это злило.
Его раздражало напускное совершенство сводного брата. Раздражала его манера вежливо смотреть на собеседника чуть поверх очков. Раздражало то, как он курит. Но больше всего юного ШинРа раздражал шёлковый шейный платок, который Лазард использовал вместо галстука.

Что Лазард мог забыть в обществе Холландера, Руфус не знал. Доктор никогда не внушал ему особого доверия, впрочем, как и каждый обладатель белого халата.
-… закончим позже.
- Я не думаю, что…
- Лазард, - голос Холландера прозвучал предостерегающе, а глаза мужчины скользнули в сторону приближающегося Руфуса. Взгляд у доктора был тяжёлым. – Я боюсь, мне пора.
- Всего доброго, - поджал губы тот и, развернувшись на каблуках, быстро зашагал по коридору. Правда, при виде Руфуса, молодой человек снизил скорость и вежливо кивнул. – Добрый день.
- Добрый? По вам не скажешь, господин Директор, - усмехнулся Руфус. Провоцировать Лазарда на грубость давно стало у него одним из излюбленных занятий, но пока что попытки успехом не увенчались.
- Жаль это слышать, - повёл бровью тот и двинулся дальше.
- Да-да. Вы выглядите озабоченным. Есть причины? – юноша пошёл рядом.
- Работа.
- Мм… какие-то проблемы?
- Нет. Всё в порядке, - суховато откликнулся Директор и нырнул в другое ответвление коридора, оставляя сводного брата в гордом одиночестве.

- Мне очень жаль, Хьюли, - голос Лазарда звучал устало. – Боюсь, сделать ничего нельзя.
- Но сэр! – Хьюли заговорил горячо, от сердца, и в этот момент сходство между ним и Заком Фэйром стало почти невероятным. – Неужели совсем ничего…
- Мне очень жаль, - повторил Директор, щёлкнув зажигалкой. В воздухе запахло никотином, отчего в иной раз Анджил бы поморщился. Он всегда был противником курения. – Я говорил с Холландером. Пока что без изменений.
- Я понял, сэр, - с каменным лицом Хьюли выпрямился. – Разрешите идти?
- Идите, Хьюли, - кивнул Лазард.
Солдат удалился, а директор так и остался сидеть за столиком. Руфус, ставший свидетелем этой сцены, подошёл с чашкой кофе.
- Я присоединюсь?
Сводный брат поднял на него довольно холодный взгляд, вопреки обыкновению не предлагая с вежливым радушием составить себе компанию. Он только пожал плечами, глубоко затягиваясь.
Первая трещина на зеркале совершенства.
- Твой подчинённый выглядел здорово расстроенным, - Руфус, не дожидаясь приглашения, опустился за столиком, сразу переходя на «ты».
- Да. Наверно.
- Есть из-за чего?
- Да.
- А подробней? – кофе на вкус горчил и Руфус поморщился, понимая, что второй глоток сделать вряд ли сможет.
- Могу только в общих чертах. Только зачем.
- Давай тогда в общих чертах.
Лазард какое-то время молчал, словно собираясь с мыслями, а потом медленно произнёс:
- У каждого есть свои мечты, Руфус. Некоторые – недостижимые.
- И о чём же мечтает Хьюли?
- Но недостижимые мечты, пожалуй, лучше всего, - проигнорировал его вопрос Лазард.
- Есть к чему стремиться? – не дождавшись продолжения, поинтересовался Руфус. Сигаретный дым поднимался плавными мазками, словно невидимый художник наносил прозрачные тени, отделяя лицо брата от него.
- Не в этом дело. Они позволяют нам желать, даже когда мы знаем, что это бесполезно, - Лазард выдохнул очередное дымное облачко, на мгновение приобретая сходство с Гусеницей из «Алисы».
- Что, и ты тоже? Желаешь?
- Все мы, - молодой человек словно вышел из оцепенения. Затушив сигарету в пепельнице, он поднялся со своего места и вскоре уже покинул кафетерий.

- Я сильный человек, Лазард, - голос Руфуса звучал довольно холодно. – Все эти рассуждения про недостижимые мечты – пустые отговорки. Оправдания своей слабости или трусости.
- Ты никогда не оказывался в подобной ситуации, чтобы судить, - Лазард смотрел с плохо скрываемым гневом, и синие глаза – точно как у Руфуса! – сверкали из-за стёкол очков. Вторая трещина. Гладь совершенства потревожена, словно вздыбились вековые льды.
- Это потому, - доверительным тоном произнёс Руфус, подтягивая брата за этот проклятый, но оказавшийся крайне удобным, шейный платок ближе. – Что я никогда не позволю себе оказаться в подобной ситуации. Я – ШинРа. Знаешь, что это означает?
Упрямо вздёрнутый подбородок Лазарда вызывал смешанные чувства восхищения и раздражения.
- Я добиваюсь того, что я желаю.
Возразить Лазард не успел. Губы Руфуса заставили его замолчать.
Чего добивался наследник ШинРа в этот момент, когда, притянув Лазарда рывком ближе к себе, так, чтобы сократить расстояние между ними до нуля, кусал линию его губ, стараясь сделать её смазанной, побеждённой? Самоутверждения?
Руфус склонялся к мнению, что нет.
Он брал желаемое с триумфом победителя, упоённо срывая отстраненные поцелуи с губ Лазарда.
Veni, vidi, vici.
Юный ШинРа улыбается, когда руки сводного брата бессильно опускаются на его плечи. Это была первая заповедь победителя.
Vae victis.
А это – вторая.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Один день из жизни протестантского рыцаря

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Hellsing
Название: Один день из жизни протестантского рыцаря
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Персонажи: Интегра Хэллсинг, Алукард, Уолтер, Виктория Серас, Пип Бернадотте, Энрико Максвелл
От автора: Написано в подарок по заявке.

Тяжела жизнь протестантских рыцарей туманного Альбиона! Порой сэру Хэллсинг казалось, что эта фраза стала ключевой в её жизни.
Особенно часто ей так казалось по утрам, когда будильник звенел ровно в семь часов.
Так и сегодня. Железная леди Альбиона нехотя села на кровати, потянулась и, нашарив рядом с собой на тумбочке очки, тут же водрузила их себе на нос. Окружающий мир приобрёл чёткость.
Интегра спустила ноги с кровати…
- Алукард!
Три пары глаз нехотя открылись и с укором воззрились на хозяйку. Однако этот молчаливый укор не оказал на Интегру ни малейшего воздействия.
- Вон из моей спальни!
Чёрный и лохматый пёс нехотя встал и затрусил прочь. Хлопнула дверь. Сэр Хэллсинг мрачно закуталась в халат и прошлёпала в ванную комнату.

Тяжела жизнь протестантских рыцарей туманного Альбиона.
Особенно по утрам. Особенно в понедельник. Особенно, когда верный дворецкий вежливо и чуть извиняющееся произносит:
- «Искариот» на связи, сэр Хэллсинг.
Интегра неспешно допила чай, аккуратно поставила чашку из тончайшего фарфора на блюдечко и, подцепив трубку кончиками пальцев, довольно брезгливо, поднесла её к уху:
- Хэллсинг слушает.
- Протестантская свинья!
- Католический ублюдок!
-«Вот и поздоровались», - подумал Уолтер, который прекрасно всё слышал, благо, голос у епископа Максвелла обладал свойством пронзать барабанные перепонки.
- Какого чёрта ты надоедаешь мне с самого утра, Максвелл?!
В трубке что-то громыхнуло, католик вскрикнул и наступила тишина.
- Эмм... Максвелл?
- Хэллсинг! Забери своего монстра отсюда! – громогласно ожила трубка. – Они на пару с Алексом мне весь Ватикан разнесут к чёрту!
- Я так сожалею… - сожаления в голосе Железной Леди не было ни капли.
- Ты сожалеть будешь, когда я счёт предоставлю! – взвыл Энрико. – Эти дегенераты разбили наш боевой вертолёт!
-«Боевой вертолёт?!»
- Ааа!!! Убирайтесь отсюда!
Трубка упала, раздались выстрелы…
-«Проклятая дипломатия», - скривилась Интегра и громко рявкнула в трубку – Алукард!
- Да? – мгновенно отозвался из-за плеча вампир.
Леди Хэллсинг кивнула Уолтеру, чтобы тот подал ей ещё чашечку чая, и ледяным тоном поинтересовалась:
- И что же ты забыл в Ватикане?
- Римлянин дурно отзывался о Вас, моя Госпожа, - явно издеваясь, вампир снял шляпу и подмёл ей пол. Немного. Но оскорбительно.
- Тогда почему ты не свернул цыплячью шею этому хорьку? Причём тут Палач? – сухо поинтересовалась Хэллсинг.
- М… потом что у хорька не может быть цыплячьей шеи? – предположил носферату. – Потому что Палач мне попался под ноги?
- С глаз моих долой. Марш в подвал, займись общественно-полезным трудом. Стены покрась у себя там.
- Я – великий носферату! – оскорбился Алукард. – Я управлял народами!
- И у Серас тоже покрась тогда. Великий носферату.
Алукард сдержался. Аргументы на леди не действовали, а красить весь особняк ему тоже не улыбалось.
Вампир удалился гордо.
- Ещё чаю, сэр Хэллсинг?
- Нет, спасибо.

- Сэр Хэллсинг!
- Бернадотте, по какому праву вы таким бесцеремонным образом врываетесь в мой кабинет? – Интегра внимательнейшим образом изучала документы и сводки новостей, покрывавшие в несколько слоёв всю поверхность её письменного стола. Потому не удостоила наёмника взглядом.
- Сэр Хэллсинг, у нас закончились деньги, - ослепительная улыбка улетела в пустоту. Прямодушие настоящего солдата не сработало.
- Я выделяла средства на обмундирование на прошлой неделе.
- Ну дык упырей-то много, а средства-то одни…
- Бернадотте, вы ищите себе неприятностей?
- Ну…
Интегра наконец-то оторвалась от бумаг. И брови тут же сошлись на переносице.
- Бернадотте, вы небриты и выглядите так, будто пили всю ночь.
- Я брился с утра!
- Вторую часть предложения вы отрицать не стали…
- Кхм…
- Вы пили, Бернадотте? – отложила ручку Интегра.
Капитан «Диких гусей» гордо промолчал.
- Бернадотте! Отвечайте!
- Простите, шеф, я думал, это был риторический вопрос… Пил.
- Бернадотте!
- Всё не так однозначно!
- Объяснитесь.
- Я вчера проводил следственный эксперимент.
- Господи…
- Дело в том, - таинственным голосом продолжил Пип. – Что мне в руки попала непроверенная информация… По сообщению одного официального источника, если в слове «виски» поменять три буквы, то…
- То что?
- То получится «водка»!
Леди закрыла ладонью лицо.
- И я, так сказать, вчера проводил эксперимент… может ли изменение обозначений повлечь за собой подмену…
- Бернадотте.
- Да?
- Вон.
- А деньги?
- Вон красить подвалы вместе с Алукардом!
Пип грустно промаршивал к двери.
- Бернадотте.
- Да?
- В следующий раз, когда будете бриться… становитесь поближе к бритве. А то вас как-то… не задело, - спокойно проинформировала его леди и вернулась к документам.


- Сэр Хэллсинг…
Интегра медленно повернулась к Виктории. Девушка, покраснев, стояла перед ней, сжимая в руках какой-то каталог.
- Да? – глава организации Хэллсинг закурила, пуская клубы сигарного дыма.
- Вы мне не поможете сделать выбор?
- Конкретней.
- Я не знаю, брать с кружевами или вот этот, со шнуровкой…
Серас протянула каталог нижнего белья Интегре.
Железная Леди пристально посмотрела на покрасневшую вампиршу, потом на каталог с изображениями, потом снова на Викторию.
- С кружевом бери, - наконец, произнесла Интегра, подтверждая свои слова облачком дыма. – Тебе пойдёт.
- Спасибо, сэр Хэллсинг!
- А мне закажи со шнуровкой.
- Слушаюсь, сэр Хэллсинг!

-«Тяжела жизнь протестантских рыцарей туманного Альбиона», - подумала Интегра, с удовольствием растянувшись на подушках. Очертания предметов стали нечёткими – очки покоились на тумбочке у постели.
В тишине ночной комнаты раздался едва слышный шорох.
- Шпион, тоже мне… - фыркнула леди Хэллсинг. – Ладно уже. Но только на коврик, у кровати.
Пёс по имени Алукард довольно подмигнул ей тремя парами глаз и свернулся на коврике.
Чтобы потом, когда Интегра задремлет, плавно перекочевать на кровать, в ноги.
- Доброй ночи.
На особняк Хэллсинг опустилась тишина.

@темы: моё, творчество, Hellsing

---

Полная чашка

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Final Fantasy
Название: Полная чашка
Персонажи: Винсент Валентайн, Лукреция Крессант, Айзек Ходжо, Сид Хайвинд
Рейтинг: PG-13
Жанр: гет, слэш
Пейринг: Винсент/Лукреция, Сид/Винсент

У неё был самый очаровательный носик на свете. Вообще, она вся была прекрасна, но Винсента поначалу зацепил этот самый носик. То, как она его задирала к потолку, когда спорила с Ходжо. То, как она его морщила, если очередная реакция не желала проходить так, как запланировано.
А ещё у неё были удивительные глаза, нежные руки и озорные смешинки в глазах.
- Винсент, вы не хотите кофе?
Юный турк – такой собранный, такой серьёзный – улыбается в ответ, потому что не улыбаться мисс Крессант просто невозможно.
- С удовольствием, мисс.
- Пойдёмте тогда отсюда, а то этот сухарь нам не даст покоя, - махнув в сторону сгорбившегося за микроскопом поодаль Ходжо, она тянет его за собой.
- А профессор?
- Он пьёт холодный кофе. Привык… так что, мы ему захватим пару чашек.
Винсент не против. Да что там – он только за. Оставить позади худую фигуру Ходжо и выпить чашечку кофе с очаровательной Лукрецией… он всего лишь смертный, от таких предложений не отказываются.
Лукреция - это латинское имя. Оно означает «светлая». Винсент совершенно согласен. Мисс Крессант – маленькое солнышко лабораторий. И ничего удивительно в том, что юный турк влюбился в неё, нет.

Сейчас вспоминать об этом больно и сладко. Каждый момент прошлого становится драгоценным, ведь прошлое нельзя вернуть. И не важно, что произошло потом.

Винсент набросил свой форменный пиджак на хрупкие плечи Лукреции – ещё не настолько холодно, чтобы покидать уютную полянку, на которой они наслаждались пикником, но уже достаточно прохладно, чтобы по-джентльменски предложить свою помощь. Бутылка вина – вне службы им обоим можно расслабиться, ведь так? – уже почти пуста, а на щеках учёной играет лёгкий румянец.
- Наверно, вам очень скучно томиться в лабораториях, Винсент.
- Нет, что вы… - он там хоть ночевать готов с некоторых пор.
- Зато у нас – такой прекрасный защитник.
- Я сделаю всё, чтобы защитить вас, мисс Крессант… - Винсент потянулся к ней, склоняясь к лицу Лукреции, и уже почти ощущал её губы под своими…
- Не нужно, Винсент… - Лукреция мягко, но безоговорочно отстранилась.
- Но я…
- Мне жаль… но это плохая идея…
Солнце, опускаясь, окрашивало небосвод в кровавый.
- Наверно, нам пора.

Винсент всё пытался понять, почему так. Почему так получилось? Ведь, казалось бы, мисс Крессант он нравится… да и не совершил юный турк никакой оплошности. Не торопил события…
И хотелось бы думать, что это из-за чувства вины – Гримуар Валентайн, отец Винсента, погиб, защищая её…
Но всё банально. Полоска золота на безымянном пальце – и колючий взгляд Ходжо.
-«Не подходи, турк»

Сид Хайвинд похож на варвара из каких-нибудь северных кланов. Он грубовато шутит, заразительно смеётся и дружески хлопает его по плечу. Яркие глаза, кажется, впитали в себя все краски синего неба.
- Небо, Валентайн, оно трусов не любит. И слабаков не жалует.
Винсент согласен. Глядя с борта дирижабля на безбрежное небо, он готов признать, что тоже в него влюблён. А глаза Сида туманятся восторгом каждый раз, как тот говорит о полётах.
У Хайвинда сильные руки – он легко может поднять стрелка, не напрягаясь даже особо, и вечная сигарета в зубах. Он не дурак выпить, он азартный…
И горячий. Человек-печка. А Винсент сильно мёрзнет.
- Эй, Валентайн… - улыбка у Хайвинда обезоруживающая. И немного пьяная. – Скажи ведь – красиво…
- Красиво, - негромко соглашается Винсент. Выпивку они отставили, свет потушили – и теперь всё небо, ночное, звёздное, необъятное – перед ними. – Что вон там за созвездие?
- А шут его разберёт… - Хайвинд рывком притягивает его к себе, обнимает за плечи и смеётся. – Винс, ты знаешь кто?
- Кто?
- Граф Отодракула.
- Очаровательно.
- Поди, кровью молоденьких девственниц питаешься…
- Ты меня раскрыл.
- Судя по всему, у нас с моралью нынче хреново дело обстоит. То-то ты худой и бледный, - Хайвинд заливисто хохочет, а Винсенту так хорошо под его рукой, тепло…
А потом и вовсе горячо. До стонов.
Заканчивается вечер ожидаемо.

- Валентайн.
- Что?
- Я не знаю, чего я опять… - Хайвинду стыдно. Ему каждый раз стыдно. Даже пальцы, лениво перебирающие длинные волосы Валентайна, замирают. – Ты… прости.
- Всё нормально.
- Мы же… ну… друзья? Просто друзья.
- Да. Конечно, - Винсент прикрывает глаза, чтобы не видеть, как тускло поблёскивает обручальное кольцо Сида. – Ты ведь не рассчитываешь на любовь до гроба?
- Шутник, - Хайвинд расслабляется. – Я спать.
- Спокойной ночи.

Валентайну снится Ходжо.
Профессор ничуть не изменился. Только, может, в хвосте серебристых нитей стало чуть больше… да черты лица заострились сильней, будто от болезни.
Они сидят за столом, похоже, в каком-то кафе.
- Так что же, профессор… чашка наполовину пустая или наполовину полная? – Винсент поднимает взгляд на мужчину.
- Моя чашка? Полная, - фыркнув, Ходжо делает глоток. Стрелок почти поручиться, что кофе – холодный. – Половина – кофе, половина – воздух.
Валентайн невольно улыбается. Неожиданно.
- Знаете в чём ваша проблема, Винсент? – серые глаза смотрят почти сочувственно, а губы кривит усмешка.
- В чём?
- Вы вечно влюбляетесь в тех, кого не можете заполучить… - одним махом допив кофе, Ходжо поднимается со своего места. Плащ тихо шелестит, когда он проходит мимо. – Всего доброго.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Визитная карточка

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Final Fantasy VII
Название: "Визитная карточка"
Жанр: мини
Рейтинг: G
Персонажи: Рив Туэсти, Кейт Сит

- Рив, Риииив!
Начальник Департамента Развития города обернулся. К нему на всех парах летел Кейт Сит. Алый плащ горделиво развевался за спиной, а ботиночки выстукивали по полу мерную дробь.
- В чём дело, Кейт? – вздох получился несколько более усталым, чем Рив позволял себе обычно.
Ослепительная улыбка на миллион гилей – инфляция нынче высока – давно уже стала его визитной карточкой. У Рива Туэсти всё и всегда превосходно. Даже если он не спит уже которую ночь, корпя над чертежами очередного творения. Даже если он бьётся, будто рыба об лёд, пытаясь выцарапать у президента ШинРа, светловолосого толстяка, совсем забывшего о том, что Корпорация стоит пока стоит Мидгар, хоть немного средств на больницы… школы… приюты… Даже если от собственной улыбки уже сводит скулы и хочется тихо выть от бессилия, зная, что так больше нельзя, что Артур погубит Мидгар вместе с зажравшимся от доходов Хайдиггером и вечно хихикающей ему в тон Скарлетт, встречая усталый взгляд голубых глаз Лазарда, который будто говорит «я ничего не могу сделать, я незаконнорожденный…»…
Даже если чуть пряный запах специй уже выветрился, и пальцы преступно давно не ощущали шёлка тёмных волос, водопадом текущего сквозь пальцы…
У Рива Туэсти всё превосходно. И сам он тоже – превосходен.
- Ривви! Мисс Скарлетт тебя искала!
- Спасибо, мой дорогой, - Рив ласково коснулся пушистого ушка Кейта Сита. Он уже давно забыл, что Кейт – машина, впрочем, для Туэсти кот никогда не был просто механизмом. – «Наверно, снова хочет поднять вопрос об использовании самообучающихся программ в проектировке оружия… Великая Гайя, наша планета так мала, куда нам его столько?!»
Кейт выжидающе склонил голову на бок.
- Будь любезен, передай мисс Скарлетт, что сегодня я никак не могу с ней встретиться.
- Передам!
Снова стук ботинок по полу – и Кейта уже и след простыл.
Стены Корпорации будто сжимались. Иногда Риву начинало казаться, что он задыхается в ШинРа – но планета слишком мала, бежать некуда… а Президент постоянно забывал святое правило «не гадить там, где ешь».
Вздохнув, Туэсти с отвращением натянул ставшую уже ненавистной улыбку, и отправился на пресс-конференцию.
Убеждать прессу и общественность в том, что у Мидгара всё хорошо.
Самого себя у него в этом никогда убедить не получалось.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Давно

Фэндом: Final Fantasy VII
Автор: Herr Fuchs
Название: Давно
Персонажи: Винсент Валентайн, Айзек Ходжо, упоминается Лукреция и Сефирот
Рейтинг: G

Винсент никогда не мог понять, почему некоторые считает его отцом Сефирота. Это ведь, по меньшей мере, глупо - всё, что между ними с Лукрецией было, так это невинные прогулки, пикники под цветущими деревьями и два-три быстрых поцелуя, которые, как бы то ни было, он запомнил навсегда.
Но, глядя на столь знакомые черты Лукреции, из которых, казалось, и состояло лицо Сефирота, стрелок готов был признать, что если вклад Ходжо в создание собственного сына и был – он был всё же не слишком значителен.
В гроте Лукреции тихо и тишину эту нарушали лишь изредка срывающиеся с потолка капли – и потрескивающий костёр у входа, у которого сидел Валентайн. Тёплые отблески скользили по чёрным волосам и отражались в навсегда уже алых глазах. Когда-то у них был совсем другой цвет…
Когда-то давно.

Долгие годы, то ли во сне, то ли в коме, Винсент не желал пробуждения. Пробуждение означало бы подвергнуть себя жизни, а жизнь была слишком жестока к юноше со смешной чёлкой, пушистой, как у пони.
Первое время он, как бы то ни было, ждал Лукрецию. Ждал тепла её ладони, огладившей бы его щёку, и прикосновения губ к своим губам.
Ждал долго. Дни. Недели… года. Года становились столетиями, кажется, а может и всего лишь часами. В его состоянии было сложно трезво оценивать происходящее.
Он ждал, ждал, как, наверно, ждала бы Спящая Красавица из красивой сказки своего принца, так и он – ждал Лукрецию, совсем по-детски надеясь, что она придёт и всё станет хорошо.
Но он ждал напрасно.
Винсента Валентайна по странному стечению обстоятельств – как позже понял Винсент, хватило одного звонка от «светила» науки – перестали искать. Впрочем, даже если бы его нашли, то вряд ли знали бы, что с ним делать.
А когда он перестал ждать, пришёл Ходжо.

Винсент вздрагивает, кутаясь в алый плащ. Треснувшая ветка рассыпалась на сотни искрящихся огоньков.
Да. Потом пришёл Ходжо.
Он был так пьян, что даже странно становилось, как профессор ещё стоял на ногах. От мужчины разило спиртным так, что, казалось, поднеси спичку – и он, как настоящий дракон, полыхнёт. Он свалил крышку гроба в сторону и едва не перевернул Винсента.
- Ну, ты… Казанова хренов… Спящая Красавица… - голос у него ничуть не изменился. Так же бил по ушам, даже сильней. – У меня сына отобрали…
Винсент, даже если бы захотел, не смог бы отреагировать.
И не знал, на самом деле, как бы отреагировал… ухмыльнулся? Посмеялся? Сказал бы – ты, чудовище, так тебе и надо, ублюдок?
- Отобрали… отобрали… - Ходжо сполз на пол, пачкая халат в пыли, и приложился к бутылке виски, которая беспомощно болталась в крючковатых пальцах… - Чёртов Гаст… мой мальчик… мой совершенный, идеальный мальчик! Мой маленький бог…
Мужчина поднялся рывком, хватаясь за стенки гроба, и Винсент всё-таки выпал оттуда. Прямо под ноги Ходжо.
- Не-э-тич-но! Неэтично облучать ребёнка! Моего ребёнка! А когда у него колики были в полгода – кто его укачивал? Кто ночей не спал? Кто дерьмо подтирал?! Не помню я что-то никакого Гаста!
Цепкие пальцы Ходжо впились куда-то под рёбра – и он поднял Винсента на руки, удерживая осторожно, словно взамен потерянного сына.
- Дурак ты, Валентайн… - то ли всхлипнул, то ли простонал Ходжо. Алкогольные пары буквально оседали на кончиках ресниц. – И я дурак…
И профессор гладил его по волосам, спьяну жалуясь едва живому Винсенту… и его истерический, надломленный смех служил единственной колыбельной для уже давно не ребёнка Валентайна.

В кого он тогда стрелял? Зачем он стрелял?
Винсент не знал, как ответить на этот вопрос, хотя всё, казалось бы, крайне очевидно. Стрелял – в Ходжо. Чтобы отомстить.
Но за кого мстить? За Лукрецию? Нет… Лукреция прекрасно знала, на что шла… и никогда не была робкой и запуганной. Память услужливо воскрешала ни один её жаркий спор с Ходжо, невольным свидетелем которых турк становился. За себя? Да, возможно. За свою оборванную выстрелом жизнь. За все те годы, что он потерял, лёжа в подвале, как забытая и сломанная вещь…
Тёмные серые глаза Ходжо. Усталые и пустые.
Он застрелил Винсента много лет назад – но Винсент вскоре осознал, что ни за что бы не променял смерть на ту жизнь, которая досталась Ходжо.
Винсент стрелял ради них обоих. По крайней мере, теперь он думал именно так.
Лукреция ушла. Ходжо ушёл. А он остался.
Зачем? Зачем, милостивая Гайя, зачем?!

Профессор никогда не страдал сентиментальностью. И поэтические образы ему были чужды. Так что, узнай он, что Винсент много лет спустя так предаётся воспоминаниям, то хохотал бы, наверно, как одержимый.
Сейчас он уже не испытывает таких ярких эмоций, как много лет назад. Лукреция теперь – самое светлое, что осталось в памяти. Но любовь умерла, пережив мисс Крессант на многие годы, умерла там, в подвалах, когда пришла не она, а Ходжо.
Ненависть умерла. Остались только воспоминания – на удивление, в них нет злобы, только лёгкая усталость и удивление. Как это всё случилось?
Что теперь ему делать? Когда Ходжо мёртв...
Вот ведь смешно. Подарил покой – кажется, свой собственный покой! – и кому… своему убийце.
-«Я болен. Я очень-очень-очень болен…» - думает Винсент, глядя на яркие язычки пламени.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Осенние ночи

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Bleach
Название: Осенние ночи
Пейринг: Куроцучи Маюри/Куроцучи Нему
Рейтинг: PG-13
От автора: В рейтингах и жанрах я ужасно путаюсь.

- Нему, идиотка, сколько можно ждать?
- Извините, Маюри-сама… - девушка быстро подносит чашку и ставит на стол.
- Идиотка! Слева, слева!
- Извините, Маюри-сама! – Нему тут же переставляет чашку, чтобы та оказалась слева от капитана и ничем не мешала ему.
- Всему тебя надо учить… Нему, - презрительно цедит Маюри её имя, словно оскорбление, и возвращается к работе, уткнувшись в быстро сменяющие друг друга на мониторе графики.
Она ничего не говорит, только опускает взгляд, признавая правдивость этих слов.
Капитан Куроцучи теряет к ней всякий интерес. Он всегда придерживается политики – хорошего лейтенанта должно быть видно, но неслышно. А иногда и не видно.
Вообще у Маюри есть довольно много привычек. И одна из них – пить чай только из своей любимой кружки. Белой-белой, фарфоровой. Кружка должна быть идеально чистой – никаких коричневых потёков застывшего чая. Чистая белая кружка. Её мытьё – обязанность Нему. До блеска. До такой чистоты, что поверхность должна тихонько поскрипывать, когда проводишь пальцем.
Ах да, ещё одна привычка Маюри касательно чая – оставлять в кружке ровно на два глотка недопитой жидкости.
- Маюри-сама…
- Мм?
- Айзен-тайчо просил передать его извинения за то, что сегодня вечером он не сможет прийти к вам.
- Досадно.
Нему молчит. Довольно часто по вечерам к Куроцучи приходит Айзен и вдвоём они играют в шахматы. Капитан пятого отряда – достойный противник. Об их поединках почти никто не знает. Наверно это из-за одного немаловажного факта, а именно – Маюри терпеть не может проигрывать кому-либо в шахматы.
- На сегодня хватит, - бросает неожиданно капитан и встаёт из-за стола. – Разберись здесь.
- Да, Маюри-сама.
И капитан Куроцучи уходит.
Нему хорошо знает привычки гения Готэя. И время у неё уже давно рассчитано так, чтобы успеть завершить всю работу, оказаться возле ванной и подать Маюри полотенце, когда он протягивает руку, ступая по кафельным плитам совершенно мокрый.
Капитан двенадцатого отряда тщательно собирает влагу со своего тела. Потом вытирает волосы.
Обернув полотенце вокруг бёдер, он выходит в спальню, где садится на стул, прихватив книгу.
- Я готов, Нему.
Девушка с гребнем уже стоит позади. Непростое это дело – расчесать спутавшиеся короткие волосы так, чтобы не доставить обладателю неприятных ощущений и не оторвать от чтения. Однако опыта у неё предостаточно. Мало кто видел капитана Куроцучи без маски, мало кто знает, что у него такие странные волосы - на ощупь похожи скорей на жёсткий подшёрсток, чем на волосы.
- Хватит, Нему.
Мужчина откладывает книгу и, поднявшись, снимает с себя полотенце. Нему забирает его.
Он уже поудобней устраивается на футоне.
- Маюри-сама… - нерешительно начинает Нему. Золотистые глаза с интересом естествоиспытателя смотрят на неё.
- Что такое? – и когда в ответ он ничего не слышит, голос становится чуть раздражённым - Ты что-то хотела, Нему?
- Я… - Нему опускает голову и щёки её заливает румянец. Это пускает по губам мужчины улыбку - не ласковую, а понимающую.
- Нему… - Маюри тянет буквы её имени и сейчас обычно резкий голос звучит мягко и проникновенно. Мужчина приподнимает одеяло – Иди сюда.
А всё же ночи в Готэе становятся темней и холодней, когда осень вступает в свои права.
Вздох.
- Маюри-сама…
Темней и холодней.

@темы: моё, творчество, Bleach

---

Прекрасное

Фэндом: Final Fantasy VII
Автор: Herr Fuchs
Название: Прекрасное
Персонажи: Ценг, Катана, Нунчаки, Циссней
Пейринг: Ценг/Катана
Рейтинг: R/PG-13

- Из рук ушло виденье Красоты, ушёл восторг, безумие, блаженство… - задумчиво произнёс Катана и поправил очку на носу. – Как верно!
- Что это ты читаешь? – Циссней кинула любопытный взгляд на книгу в его руках.
- Это стихи Джона Китса. Ты любишь стихи?
- Не очень. Я больше музыку люблю… Рок, например, - девушка соскочила с высокого стула и отправилась к кофейному аппарату.
- У музыки, конечно же, тоже есть специфическая красота. Но я визуал.
- Ага… - Сюрикен хмыкнула, подставляя чашку. – Ты чертовски странный, Катана.
- Мы все здесь лишь гости, малышка. Может, я с другой планеты.
- Не называй меня малышкой, очкарик.

- Странный он, - Нунчаки пожал плечами. В этом жесте у турка проступала неосознанная грациозность, больше подходящая девушке нежного возраста.
- Я не одобряю подобного отношения, - суховато откликнулся Ценг. – Каждая боевая единица нашего коллектива одинаково важна.
- Я и не говорю, что это не так, - Нунчаки поднял ладони вверх, словно признавая своё поражение. – Но Катана правда странный. Вот ты, шеф, когда-нибудь можешь сказать, о чём он сейчас думает?
- Мне это не нужно.
- А у меня всегда мороз по коже от его улыбочки… то ли цветочек понюхать хочет, то ли в горло вцепиться…

Он мог бы стать неплохим писателем. Не хорошим – это он знал наверняка, но самобытным. Рассматривая лучи заходящего солнца, преломляющиеся на гранях хрустальной вазы, Катана подумал, что главная его проблема – это чрезмерное внимание к мелочам. Почти восторг, в который его эти самые мелочи приводят.
Почему в летнем кафе на столиках стояли хрустальные вазочки - для него оставалось загадкой. Но сейчас Катана заворожено наблюдал за игрой света. Это было удивительно красиво. Стоило отклониться совсем чуть-чуть в сторону, и цвет менялся, весь спектр, сияющий и прекрасный. Правда от долгого и пристального взгляда свет начинал размываться, и тонкий лучик быстро превращался в маленькую игольчатую хризантему… и хотелось бы смотреть вечно – но яркое сверкание больно резало глаза.
Катана снял очки и потёр переносицу, зажмурившись, пытаясь заставить огненные цветы поблекнуть… но он продолжал видеть их, даже когда закрывал глаза.

Ценг понял, что именно имел в виду Нунчаки, когда Катана обернулся к нему. Гибкое движение кисти, свист стали, рассёкшей воздух, и тёмные капли – почти чёрные – тяжело сорвались с лезвия. Катана улыбался – немного рассеянно, а стёкла его очков покрывали узоры из красных пятнышек.
- Я закончил, - он провёл кончиком языка по верхней губе и сощурился, кажется, недовольно.
- Хорошее время, - сдержанно кивнул Ценг.
Катана равнодушно пожал плечами, достал салфетку и обтёр клинок, прежде чем вкладывать в ножны. Белая поверхность мгновенно побурела, и он аккуратно бросил использованную салфетку в мусорное ведро. Потом вытянул платок и протёр очки.
- Здесь нужно прибрать, - бросил Ценг в телефон.
- Будет исполнено! – с готовностью отозвалась трубка.
- И пришлите сюда машину. Десять минут.
- Будет сделано!
В голове у Ценга вертелся ещё десяток приказов, которые нужно отдать, но мысли всколыхнул голос турка за спиной.
Тот говорил почти нараспев и негромко, но Ценг услышал.
-… Сильны любовь и слава смертных дней. И Красота сильна. Но Смерть сильней.

Ценг не мог бы объяснить, что послужило причиной. Но Катана знал ответ ещё до того, как у начальника сформировался сам вопрос. Ответ этот крылся в чёрных глазах Ценга, похожих на полированный оникс. Там, в глубине, метались взбесившиеся светляки – и их танец, опасный и завораживающий, показался эстету в очках до безумия красивым.
Цепкие пальцы, привыкшие обвиваться вокруг рукояти меча, неожиданно легко скользили по изящному изгибу спины. Утомлённый Ценг походил на большую кошку – чёрную пантеру, хотя такое сравнение и казалось Катане банальным, и даже пряди волос лежали будто устало. Пальцы очертили изящные лопатки, спустились по позвоночнику на крестец – и Ценг, вздрогнув, потянулся за ускользающими прикосновениями, похожими на тугие струи воды.
Говорить не хотелось, но он всё-таки пересилил себя, лениво поинтересовавшись:
- Почему не ложишься? Ты покурить хочешь?
- Нет. Я не курю в постели, это отвратительно, - Катана казался тёмным силуэтом на фоне окна.
- Ах, да. Ты же у нас эстет… - это прозвучало насмешливо, но тот не обиделся. Ценг мог бы поклясться, что он улыбается.
- Да, конечно. Именно поэтому я здесь.
Ценг усмехнулся, прикрыв глаза. Сентиментальностью Катана не страдал, да и романтику эта фраза убивала на корню… хотя ему почему-то казалось, что Катана мог бы быть романтичным – для какой-нибудь золотоволосой девочки. Юной и хрупкой, как фея. С большими и немного наивными глазами.
Не для него – и это было не просто правильно, это было хорошо.
- Что насчёт завтра?
- Я приду.
- А послезавтра?
- Я приду.
- А через неделю? – по губам Ценга разлилась насмешливая улыбка.
- Если мне не нужно будет отправляться к чёрту на рога, - пальцы Катаны продолжали ласкать чувствительное местечко. – Но даже если нужно – я вернусь.
- Мне нравится эта уверенность.
-У меня есть причина возвращаться, - он скользнул под одеяло и вытянулся на боку.
- Как интересно, - иронично произнёс Ценг, но ласковые пальцы прошлись по его волосам таким заботливым жестом, что он замолчал. Это был неправильный жест, куда больше подходящий любящему родителю, чем любовнику. Временному любовнику.
- Прекрасное пленяет навсегда. К нему не остываешь… - доверительно произнёс Катана и, устроившись на подушках, закрыл глаза.
-«Надо почитать Китса» - подумал Ценг, но мысль растворилась почти сразу. Он заснул.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Автограф

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Final Fantasy VII
Название: Автограф
Пейринг: Сефирот/Клауд Страйф
Рейтинг: NС-17
От автора: написано на заявку.

Тонкие губы легко прижимаются…

О, эти тонкие губы, вечно растянутые в такой язвительной, ехидной улыбке… Теперь улыбки на них нет. Они приоткрыты – и они горячие.
Особенно, когда прижимаются к основанию шеи, заставляя судорожно вздыхать, цепляясь за широкие плечи этого серебряного демона.
- Сеф… - на выдохе. Лёгкие протестующее сжимаются, воздуха и так катастрофически мало. Сердце колотится, как ненормальное, разгоняя кровь по венам с просто умопомрачительной скоростью. Сефирот только тихо вздыхает, когда Клауд запускает ногти в его плечи – это действительно не слишком приятно.
Синие глаза виновато расширяются, блондин отдёргивает руки, словно извиняясь, пропускает серебристые пряди сквозь пальцы…
Волосы Сефирота похожи на сплошную стену водопада. Мужчина склоняется – и они точно как струи воды отделяют мир от Страйфа, а Страйфа от мира, оставляя их с Сефиротом только вдвоём в этой новой обманчивой реальности, сотканной из горячего дыхания и прохладных серебряных нитей.
- Рядовой Клауд Страйф, - шепчет мужчина в его приоткрытые губы. – Как вы смеете обращаться ко мне по имени?
Клауд снова заливается краской – в который раз уже от стыда, и сдавленно отвечает:
- Простите… генерал.
Ладонь Сефирота большая и горячая – следует по бедру медленно, изучающе…. Будто он старается запомнить тактильно каждый изгиб его тела. Губы снова прижимаются к шее, а потом шепчут – так интимно-доверительно, так бесстыдно-порочно:
- У тебя медовая кожа, Клауд Страйф…
Страйф не знает, что нужно отвечать на это заявление – и нужно ли отвечать вообще. Он только вновь и вновь пропускает шёлк волос генерала сквозь пальцы, завороженный их тяжестью и гладкостью.
- Пожалуйста…
Клауд и сам не знает, чего просит, но, судя по всему, это прекрасно знает генерал – потому что приподнимается на локтях и накрывает раскрытые губы Страйфа своими, увлекая его в пьянящий поцелуй.
Это – первый настоящий поцелуй в жизни мальчика по имени Клауд Страйф. Те робкие попытки «научиться» с соседской девочкой – не в счёт. Он никогда не думал, что можно ТАК целоваться. Впрочем… генерал Сефирот всё делает идеально, безупречно, поразительно – значит, можно было бы догадаться о том, что и целуется он… по-особенному.
Ладони – такие горячие – скользят по бокам, ныряют вниз и сжимают ягодицы Страйфа. По-хозяйски мнут, сдавливают – и он стонет в поцелуй. Стонет, потому что внутри разгорелся настоящий пожар, погасить который, кажется, может только этот демон с глазами хищника…
Тонкие, но такие сильные пальцы скользят ниже, оказываются между аккуратных ягодиц, и Клауд задыхается – это произойдёт, это действительно произойдёт между ними.
Пальцы исчезают – но чтобы вернуться скользкими и холодными, чтобы медленно ласкать его круговыми движениями, ласкать и надавливать, и проникать внутрь, туда, где всё протестующее сжимается и опаляет жаром…
Время горит. Полыхает жарким и безумным огнём диких пустынь. И когда Сефирот входит, приподнимая ладонями бёдра своего любовника, Страйф мучительно стонет под ним, дрожит под ним… на нём. Выгибается навстречу горячим губам, мощным толчкам внутри и прохладным прядям ослепительных волос…

Тонкие губы легко прижимаются… к краю стакана.
Генерал Сефирот делает пару глотков и оставляет стакан на стол.
- Эй, Клауд!
Юноша вздрагивает, мгновенно заливается краской и подскакивает на стуле.
- Ты о чём задумался? – Зак с весёлой улыбкой смотрит на приятеля.
- Я? Да я… ни о чём… - старательно пряча глаза бормочет Клауд.
- Ты ведь вроде хотел взять у генерала автограф?
- Да… только это, наверно, глупо.
Оба переводят взгляд за соседний столик, за которым Сефирот, отпустив какую-то колкость в адрес Генезиса, шутливо отмахивается от сердитого Рапсодоса.
- Да ладно. Ничего не глупо…
- Я… потом попрошу.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Просто Ти-Джи

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Final Fantasy VII
Название: Просто Ти-Джи
Рейтинг: джен
Персонажи: Вельд, Ти-Джи (Два Ствола), Ценг, Катана
Предупреждение: имя Ти-Джи - плод фантазии автора.

- Задатки прекрасные, сэр.
Вельд поднял взгляд на Ценга, который собственно и произнёс эту фразу, и задумчиво постучал ручкой о стол.
Если бы это сказал кто угодно другой, то Вельд решил бы, что это шутка. Но молодой – и крайне исполнительный – заместитель главы Департамента ТУРК на работе подобных вольностей себе не позволяет. Он всегда предельно собран, безукоризненно вежлив, чертовски работоспособен и совершенен в каждой мелочи.
- Я на сто процентов уверен в том, что этот человек нам подходит, сэр. Владение оружием, личные качества – всё на высоте.
- Послужной список только подкачал, - хмыкнув, Вельд ещё раз пробегает взглядом лично дело. Ценг поджимает губы, но своего недовольства ничем больше не выдаёт. – Что ж… Оформляйте. И позовите ко мне сюда.

У молодого человека, судя по всему, странные понятия о моде, но, с другой стороны, Вельд и не так чтобы хорошо разбирается в моде, особенно Южного Континента.
- Значит Витторио Сантини…
- Просто Витто, шеф, - говор у «просто Витто» по-южному мягкий, почти певучий.
И совершенно поразительная чёлка. На пол-лица.
- Причёска стрелять не мешает? – интересуется Вельд, рассматривая его. В одном ухе серьга, экзотическая причёска – интересно, сколько геля этому парню требуется, чтобы уложить её таким образом? – и смуглая, обласканная солнцем кожа. И хоть выглядит Витто не слишком уж серьёзно, но раздолбаем его назвать язык не поворачивается. Не бывает у раздолбаев таких печальных и усталых глаз. Да и не сумел бы раздолбай стать личным телохранителем самого дона Корнео.
- Нет, шеф, не мешает, - равнодушно откликается тот.
- Что ж, причины, по которым ты вступаешь в ТУРК, мне ясны, - действительно. Парень хочет спасти свою шкуру от своих же бывших товарищей, что тут неясного? – Но у нас каждый турк получает свой позывной. По названию оружия.
Это недавнее правило и распространяется оно не на всех. У Ценга и самого Вельда, например, такого позывного-прозвища нет. И у Валентайна не было…
- Значит, Gun? – удивлённо переспрашивает Витто. И растерянно добавляет – Но у меня же их два…
- Раз два – значит, Two Guns.
- Мне нравится, - оценив звучание, согласно кивает Витто Сантини. И добавляет. – Только Two Guns – это долго. Давайте просто «Ти-Джи».
Вот так «просто Витто» становится «просто Ти-Джи».

- Ти-Джи. Нам надо серьёзно поговорить, - Вельд со вздохом постукивает кончиком ручки по папке с делом. Вся информация по последнему заданию. Папка довольно толстая.
Молодой человек подавлен и ощутимо нервничает. А вот Ценг, верно стоящий за правым плечом начальника, невозмутимо-спокоен. Непроницаемостью лица он вполне может потягаться со статуей.
- Да, шеф, - уныло откликается Ти-Джи. Сколько ни одёргивай, но «шеф» и «босс» ему куда привычней, чем «сэр». В конце концов, Вельд махнул рукой на стилистические тонкости.
- Уже которое своё задание ты заканчиваешь… - начальник Департамента на мгновение замолкает, пытаясь подобрать наиболее подходящее к ситуации слово.
- С результатами, не являющимися удовлетворительными, - приходит на помощь Ценг.
- Именно. Цель достигнута, здесь нареканий нет, но… - тут Вельд вздыхает. – Неужели нельзя избежать таких разрушений и жертв хотя бы один раз?
Ти-Джи выглядит несчастным. Кажется, даже роскошная чёлка поникла.
- Мне очень жаль, шеф. Я старался, но…
- Ти-Джи, ты понимаешь, что ТУРК должны работать незаметно? – Ценг говорит довольно прохладно. Поневоле они с Вельдом разыгрывают «доброго и злого полицейского», это получается легко и непринуждённо. – Какой смысл в работе нашего Департамента, если после себя мы станем оставлять такие же руины, как и солдаты?
- Я это понимаю. Я сделаю всё возможное, чтобы подобное больше не повторилось.
По голосу понятно, что сам Ти-Джи не слишком уж в этом верит, но тут не придерёшься.
- Раз понимаешь – делай соответствующие выводы, - подводит итог этой не самой приятной беседе Вельд. – Свободен.
Ти-Джи уходит, оставляя после себя толстую папку с делом и едва уловимый запах геля для волос. Причёску он так и не поменял.
Ценг, наконец, позволяет себе немного расслабиться и, сбросив маску непробиваемого спокойствия, качает головой:
- Удивительно. Все погибли… трупов особо не допросишь.
- Вот тебе и «просто Витто», - хмыкнув, Вельд захлопывает папку. – Ему уже подобрали напарника?
- Сэр… - в голосе Ценга слышны извиняющиеся нотки. – С Ти-Джи в пару становится желающих особо нет…
- В чём дело?
- Говорят, ему не везёт, - нехотя поясняет заместитель. Он терпеть не может сплетен и суеверий, но в коллективе и при такой работе ни первого, ни второго избежать не удаётся, а Ценг слишком исполнителен, чтобы не обращать внимания на подобные вещи. Да и уши не заткнёшь.
- Цифры, конечно, впечатляют… - Вельд задумчиво смотрит на Ценга, а потом вдруг светлеет лицом. – Это наводит на мысль…
- Да, сэр? – он тут же подбирается, словно гончая, готовая взять след.
- Катана ведь тоже пока что без напарника…
- Сэр… вы уверены, что это хорошая идея? – Ценг всем своим тоном даёт понять, что уж он-то так точно не считает.
Но Вельд кивает.
- Если Ти-Джи действительно так не везёт и после себя он всё равно оставляет руины, то пусть лучше спину ему прикрывает наш местный берсерк.
- И всё же…
Голос его полон сомнения. Разве правильно это - ставить в пару невезучего Ти-Джи и маньяка-Катану, впадающего в бою в состояние берсерка и уже сейчас заработавшего себе зловещую славу едва ли не садиста?
- Выполняй, Ценг.
Уверенный голос Вельлда пресекает все его сомнения.
Приказы не обсуждаются.
- Будет сделано, сэр.

- Вызывали, шеф? – голос у Ти-Джи заранее унылый, будто от Вельда он может получить только разнос. Правда, пока что он ещё ни в чём провиниться не успел.
Что удивительно, шеф в кабинете не один.
- Да. Познакомься, Ти-Джи. Это твой новый напарник.
Навстречу молодому человеку поднимается мужчина в очках – и со шрамом через всю щёку.
- Катана. Приятно познакомиться, - дружелюбная улыбка, интеллигентное лицо то ли учителя, то ли доброго дядюшки, и протянутая для рукопожатия ладонь.
- Ти-Джи. Будем знакомы. Я тебя раньше не видел.
- Катана был занят на заданиях, - поясняет Вельд. – А теперь, раз вы познакомились… я введу вас в курс дела.
На стол ложится папка с грифом «Секретно», а турки, переглянувшись, подаются вперёд.
Так началась история самого разрушительного дуэта Департамента ТУРК.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy

---

Das Vorleben

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Bleach
Название: Das Vorleben
Персонажи: Ннойтора Джируга, Тесла Линдокруз, Заэльапорро Гранц
От автора: Личное видение Ннойторы и его прошлого.

Белый песок просыпается сквозь пальцы тоненькой струйкой и чем плотней их сжимать, тем быстрее ладонь пустеет. Пальцы у Джируги худые, узловатые и длинные, сплошные суставы. Да и сам Ннойтора не лучше. Долговязый и нескладный, худой и достаточно отвратительный на вид. Все эти нелицеприятные описания Джируга знает, и ему глубоко наплевать на то, как он выглядит, что о нём думают остальные. Может, так оно и должно быть. Вон братья Гранц… красивые, сволочи, причём оба. И если Заэль похож на ядовитый тропический цветок, то красота Ильфорте совсем другого типажа. Не хищная, благородная. Такие лица Джируга видел давным-давно, высеченными из мрамора.
Он столько раз уже проклинал чёртову белую пустыню, которую на самом деле отчаянно любил… проклинал за то, что любил, за то, что нашёл в ней не только свою силу, но и слабость, за то, что эти мёртвые и безжизненные пески подарили ему подобие памяти, которая всё не отпускает с тех пор своими костлявыми пальцами… и хотелось бы сказать – сердце, да разве есть оно у тех, кто служит Айзену?

Высота. Высота перехватывает дыхание, заставляет глупое сердце забиться быстрей, когда радужный свет, преломляясь, затопляет собор через витражную розетку. В волнах этого света идёт он – почти плывёт. Богатые одежды едва слышно шелестят, но это лишь дань традициям. Подобно святому Доминику он готов отказаться от последних одежд и облачиться в грубое рубище, если так будет необходимо.
Здесь нет места сомнениям, здесь нет места низменным желаниям. Здесь, в соборе, он полностью отдаётся своему служению – великой миссии, возложенной на него Господом… или нежными руками Девы Марии. Он точно не знает. Но по ночам, когда усталый и обессиленный, он отдыхает на своём ложе – разве не прикосновения женских, ласковых рук грезятся ему? Эти прохладные руки нежно гладят его по волосам, словно любимого сына.
- In nomine Patris, et Filii… - вплетает он свой голос, гортанный, словно клекот орла, но звучный, в пение остальных.

Песок окончательно просыпался и теперь ладони пусты. С сухой, почти пергаментной кожи песчинки соскользнули так, будто пытались вырваться из клетки. Ннойтора рывком встаёт – прямой, как палка, и полным ненависти взглядом впивается в луну. Слепое белое яблоко над пустыней. Он не любит лунный свет, куда больше ему нравится тьма – бесконечная, всепоглощающая тьма, которая была в самом начале времён.
- Ннойтора-сама, я могу сопроводить вас?
Джируга оборачивается. Дрожащий зрачок сужается, а кривая улыбка искажает его лицо – теперь оно походит на гротескную маску смерти.
- Нет.
Тесла почтительно кланяется – очень сдержанно, едва-едва подаваясь корпусом вперёд, но благоразумно не опуская головы. Открытая шея для Ннойторы не знак доверия, а символ слабости.
Глупый сдержанный мальчик, погибший когда-то давно на восточном фронте. Глупый мальчишка – совсем ещё молодой, но уже унтершарфюрер, за большие заслуги и храбрость – упавший лицом в снег, когда вражеская пуля нашла путь к сердцу. Очередной фриц в снежной и холодной могиле.
Улыбка Ннойторы становится ещё шире, он видит и знает, но прошлое – всего лишь прошлое. И пускай оно терзает Джиругу, не давая спать, впиваясь когтями памяти туда, где у живых должно находиться сердце или душа… Это всё было правдой, но так давно, что и вспоминать не стоит. Тесле, по крайней мере, не стоит.
Богомол уходит, двигаясь судорожными рывками по пустыне – всё дальше и дальше. Ненавистная луна ласкает лезвие Санта-Терезы, как дешёвая и похотливая шлюха.

- Где хозяин, Тесла? – сладкий голос течёт патокой. Удивительный голос.
- Ушёл в пустыню, Гранц-сама, - Тесла не любит Заэля, но всегда безукоризненно вежлив.
- Что он там делает целыми днями? – недовольно бросает Гранц чисто риторический вопрос. На диалог с Теслой он не настроен, и потому вслед за фразой стучат каблучки, унося учёного подальше.
Линдокруз молча смотрит в провал окна. Снаружи он напоминает распахнутый голодный рот. Ответ приходит слишком поздно, но от того он не менее правдив.
- Молится.

-In nomine Patris… et Filii… et Spiritus Sancti… - поёт Ннойтора. Ему вторит Санта-Тереза, наполняя пустыню звоном, рассекая на пласты воздух и тела. Кровь орошает песок, и это хорошо, это правильно. Так и должно быть… ведь у каждого своя молитва. – Amen!

@темы: моё, творчество, Bleach

---

Кошки

Автор: Herr Fuchs
Фандом: Final Fantasy VII
Название: Кошки
Персонажи: Ценг, Руфус ШинРа
Пейринг: Ценг/Руфус ШинРа
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: NC, слэш
От автора: Написано в подарок для Мацумото-сан.

Ценг выглядит старше, чем есть на самом деле. И очень строгим. У него резкие черты лица – не грубые, но Руфусу всегда казалось, что этого человека природа написала несколькими лёгкими штрихами, мазками туши, как картину в стиле суми-э.
Ничего лишнего. Совершенство во плоти.
- У вас вихляет локоть, сэр, - Ценг не укоряет, не поучает. Ставит в известность. Спокойствие в его голосе создает иллюзию абсолютной безликости, будто к молодому наследнику Шин-Ра обращается робот. Или машина.
Эта безликость завораживает.
- Так?
- Нет, - молодой человек вздыхает и, подавшись вперёд, поддерживает руки Руфуса. Правильно ставит локоть. – Теперь выпрямляйте руки… медленно… вот так.
Руфус, кажется, забыл как дышать… Голос Ценга звучит над ухом. Ровно. Спокойно, как и всегда. А у него дрожат руки – и предательски подгибаются колени.
- Что дальше, Ценг? – он почти шепчет, не поворачивая головы. Это было бы неправильно. И чертовски опасно, когда дыхание Ценга касается уха.
- Сосредоточьтесь на мишени.
У Руфуса дрожат руки и дуло виляет из стороны в сторону. Едва заметно, но ТУРК этого не заметить не может. Слишком часто жизнь зависит от таких мелочей. Потому он накрывает руки Руфуса своими ладонями, держит твёрдо, заставляя дрожь уйти.
- Откройте оба глаза, - произносит он. – И стреляйте.
Юный Шин-Ра больше не медлит.
- Отличный результат, сэр, - вежливо произносит Ценг, отстраняясь. Тепло и сильные руки исчезают, оружие кажется неожиданно тяжёлым, ныряет вниз.
- Думаю, мне нужны будут ещё уроки, - независимо произносит Руфус, даже не подозревая, как очаровательно выглядит в этот момент.
- Разумеется, сэр, - скрывает улыбку учитель.

Ценг похож на большую чёрную пантеру. Сравнение довольно банальное, но Руфусу ничего другое на ум не приходит. У молодого человека грация и плавность большой кошки. И от него исходит такая же опасность. В мягких лапах скрываются острые когти. Один удар такой лапы может стать смертельным.
Руфус наблюдает за тем, как Ценг пьёт чай. Молодой человек читает книгу, не отрывая от строчек внимательного взгляда, и изредка прижимается губами к чашке.
Руфус ещё очень юный мальчик, он краснеет, глядя, как на тонких губах остаётся капелька чая. Языком Ценг собирает влагу, медленно и очень эротично.
С недавних пор Руфус вообще всё, что делает Ценг, находит очень волнующим.
Шелестят страницы.
-«Какой милый мальчик», - думает Ценг, не смущая того взглядом.
В пальцах засмотревшегося Руфуса подтаяла шоколадная конфета – он большой сладкоежка.
- Чёрт, - ворчит тот негромко.
- В чём дело, сэр? – он откладывает книгу, а Руфус, затаив дыхание, смотрит на то, как медленно по губам разливается улыбка. Опасная и очень манящая. – О… вы испачкались…
К этой самой улыбке он и прижимает пальцы Руфуса. Губы раскрываются, словно бутон лотоса, и язык собирает сладкий шоколад.
- Ценг…!
Что – Ценг? У Руфуса ползут по спине мурашки, но ему совсем не холодно… наоборот. Так жарко, что он краснеет.
- Да, сэр? – в серых глазах, похожих на полированный оникс, словно танцуют огоньки. Глаза щурятся, как у довольной кошки, сияют… а язык методично очищает пальцы Руфуса от шоколада. И Руфус даже удивлён, что язык не шершавый.
Искушать его легко. И очень сладко. Как шоколад.
Юный Шин-Ра, краснея, подаётся вперёд, чтобы заменить свои пальцы на губы, жадно и неумело прижимаясь к губам Ценга поцелуями.
- Тшш…
Ещё рано.
Ценг отстраняется. Руфус ещё мальчик. А это уже игры для взрослых.

Пальцы зарываются в блестящие пряди волос. Черные, они очень лёгкие и шелковистые. У вутайцев волос другой, гладкий, но густой. Мало общего с невесомым золотым волосом самого Руфуса.
Ценг прикрывает глаза – то ли устало, то ли сдаваясь, и Руфус торжествует. Вот она, эта чёрная вутайская кошка, пока ещё не ластится к рукам, пока ещё не позволяет ласкать беззащитное горло… пока. Но всё у них впереди, Руфус в этом уверен.
Он зарывается лицом в шёлк волос, слишком жадно, слишком торопливо, но он ведь тут главный, так? Кто станет осуждать?
Уж явно не Ценг. Тот сейчас недвижим, впитывает прикосновения, ласки – и молчит, прикрыв глаза. Даже когда Руфус ослабляет его галстук – и, развязав узел, позволяет соскользнуть чёрной лете на пол. Даже когда Руфус, путаясь, быстро расстёгивает пуговицы его рубашки, тут же припадая к обнажающейся коже губами.
Даже когда расстёгивает пояс.
В какой-то момент эта незаинтересованность Ценга его даже обижает. Руфус приподнимает его лицо за подбородок…
И тут глаза распахиваются.
И Руфус понимает, что ошибся. Дикая кошка любит поиграть с добычей, даруя ей видимость свободы. Так и Ценг, в глазах которого танцуют опасные огоньки.
Он рывком притягивает Руфуса к себе и тот в одно мгновение оказывается лежащим на кровати. Ценг раздевает его быстро и аккуратно – так, будто проделывал это уже множество раз, и вице-президент готов завыть от ревности. Он запускает пальцы в волосы Ценга, сжимает их, словно пытаясь причинить вутайцу боль, но гладкие пряди ускользают из ладони.
Ценг целует его живот, белый и беззащитно вздрагивающий под губами. Замерев так на мгновение, молодой человек чувствует пульс, ловит его поцелуями, улыбается ему…
Руфусу жарко. Очень жарко – и везде жарко. Он сгорает, плавится, стонет под Ценгом в голос, срываясь на сдавленные вскрики…
Чёрный полог волос отрезает его от всего мира, и вице-президент, оставляя на плечах вутайца следы, делит с ним одно дыхание на двоих.
Больно. Сладко. Жарко.
Ценг дышит прерывисто, но с губ не слетает ни стона. Напряжение в крестце нарастает, он двигается резче, и сцеловывает редкие слезинки с щёк Руфуса.
Утром Ценг уходит рано. Ему нужно работать. Ему нужно оставаться идеальным турком и мистером совершенство.
Руфус впервые думает о том, что кошки всегда гуляют сами по себе.
Их нельзя приручить.

Президент Шин-Ра властный человек. И очень хитрый. Коварство Руфуса давно уже стало притчей во языцех – он не прощает, он не забывает, он не спускает ничего и никогда. Его боятся, его уважают, перед ним преклоняются.
У Руфуса Шин-Ра есть тень.
Эта тень стоит позади него – прикрывает спину. Эта тень кажется разительным контрастом белым одеждам и золотым волосам Президента.
Руфус красноречив – тень молчалива.
Руфус эпатажен – тень сдержанно-спокойна.
Руфус срывается на крики в спальне – тень едва-едва позволяет себе тихий стон.
С кошачьей грацией эта тень поднимается с колен, деликатным даже движением утирая пальцами губы.
У тени есть имя – Ценг. И звание – глава Департамента ТУРК.
- Иди сюда, - хрипловато приказывает Руфус, откидываясь всё же на постель.
- С утра совещание. И пресс-конференция, - предупреждающе произносит Ценг, всё же поддаваясь искушению. Мгновение – и сильные руки Руфуса обвиваются вокруг него.
- Я помню… я буду потише.
Не будет. Они оба это знают, но Руфус уже не маленький мальчик, он привык отдавать приказы – и, надо признать, вошёл во вкус. Потому Ценг только усмехается.
- Да, сэр. Как скажете, сэр.
- Уймись, язва… - безнадёжно произносит Руфус, зная, что этот приказ исполнен не будет.
Кошки дрессировке не поддаются, важно просто вовремя сделать вид, что отдал именно ту команду, которую она выполнила.
Шин-Ра перекатывается на живот, независимо дёргает плечом, когда к нему прижимаются губы, и потягивается.
- Массаж, пожалуйста.
- Разумеется.
Чуткие пальцы пробегаются по спине, разминают затёкшие мышцы.
Куда это заведёт – слишком предсказуемо. Но Руфусу нравится плыть по течению.

@темы: моё, творчество, Final Fantasy